Никогда не стоит недооценивать название. Я понял это, как только сумел прочитать первое название первой книжки в своей библиофильской биографии. Автор думает над названием больше, чем над любым из предложений в его романе или репликой персонажа в его фильме. Если с самого первого кадра держать название в голове, многое видится совсем по-другому, чем если бы ты переключил канал, увидел историю, а потом начал интересоваться, как же всё-таки назывался фильм, который ты посмотрел.
Название выбирается из множества вариантов, отсеиваясь и выпариваясь в алхимической лаборатории мозга автора. Иногда тайтл выбирают продюсеры на основании фокус-групп, но сегодня не тот случай. Сегодня у нас авторское кино, и если Нейл Джордан выбрал такое название, значит, он хотел нам что-то этим сказать.
Оригинальная пьеса Мойры Буффини, по которой снята «Византия», называлась «Вампирские истории». И хотя Буффини известна, как автор очень глубоких и мистических произведений, у Джордана явно было своё видение её сценария, свой выбор главной темы, вокруг которой будет вращаться весь фильм. Конечно, темы одиночества и материнства, мужской похоти и женской незащищённости, заложенные автором текста, в фильме остались, и для многих остаются первоплановыми, но, как мне кажется, Джордана зацепило нечто другое — вот почему он и выбрал в качестве названия фильма вывеску отеля, в котором решили поселиться мать и дочь Уэббы: «Византия».
Что такое Византия? Это государство, расположенное в восточной части Средиземноморья, существовавшее с IV по XV века, основанное на римской, а затем на греческой культуре, оплот православия, одно из крупнейших и влиятельнейших в Европе на протяжении всей своей истории. Но подобных государств-колоссов было много, а Византия остаётся в памяти человечества особенной. Она была основана, как Восточная Римская империя и после падения самого Рима в V веке оставалась всё той же Римской империей на протяжении почти тысячи лет. Слава самого Рима длилась меньше, чем слава Византии. Европа менялась с невероятной скоростью, а Византия оставалась всё той же — там заседал сенат, император носил пурпур, а вокруг него сновали магистры и префекты. Время застыло в Византии — вот в чём её главная особенность. Это стоявшее в стороне от варварской суеты и грязи царство неспешно чесало своё тысячелетнее пузо, с пренебрежением поглядывая на экономические реформы и орды кочевников-сельджуков. Это её и убило, с одной стороны. Но это же позволило ей существовать дольше, чем любой другой империи в Европе за всю историю. Эдакая запылившаяся консервная банка с надписью «Время».
Поэтому во время просмотра «Византии» я особенно ощущал эту игру со временем, которое устроил Нейл Джордан, и видел в нём главную идею фильма. Две главные героини истории — женщины, живущие 200 лет. Мать-проститутка Клара и романтическая 16-летняя школьница Элеонор. Старшая всю жизнь, все 200 лет была проституткой. Младшая все 200 лет оставалась школьницей. Вы можете себе представить, скольких мужиков повидала Клара, и сколько школ сменила Элеонор? И при этом они не страдают от вечной погони за новизной, не пытаются завязать с проституцией или закончить, наконец, школу. Они застыли, как живое воплощение Византии. То, что они вампиры, кажется нелепой случайностью. Если Мойра Буффини села за стол с мыслью написать пьесу о вампирах, то ей следовало выбросить эту кровососательную глупость на пол-дороги, когда из неё посыпались на бумагу все те образы и идеи, которые и создали неповторимую атмосферу «Византии». Можно было придумать любое другое проклятие бессмертия — ведь фильм именно о нём, а не о вампиризме. Это фильм о времени, которое застыло.
Возможно, на меня повлияла и моя забывчивость — я очень давно смотрел «Интервью с вампиром» Нейла Джордана и даже не пытался сравнивать эти два фильма. Хотя именно этим занимаются в своих отзывах большинство рецензентов «Византии». Всё-таки, кроме этого ирландца, да ещё Копполы, который экранизировал «Дракулу», никто не хочет снимать ничего интересного о вампирах. «Сумерки» превратили их в романтичных бледных красавцев. «Блэйд» показал их, как собратьев зомби по интеллекту. А «Византия» вернула их в область драмы. Поэтому пункт резюме «сыграла в вампирском кино» у Кристен Стюарт и Сирши Ронан будет выглядеть совсем по-разному. Джордан ушёл от бледности и малокровности кровопийц — вампир Джемма Артертон с её розовыми ляжками и пухлыми губами, отрывающая голову коллеге-шовинисту, напрочь вышибает из зрителя образ тощего страдальца. Она — мать, выбравшая бессмертие, чтобы не сдохнуть в канаве от чахотки, плевать хотела на этого вашего Байрона. Она пьёт кровь из отвратительных мужиков, которых, по долгу службы, ей попадается предостаточно. Образ проститутки-чистильщицы уже был неоднократно обыгран, в том числе в «Монстре», но в вампирском кино он приобретает новый смысл. Её дочь Элеонор, тоже будучи вампиром поневоле, пьёт кровь из умирающих стариков, исполняя роль «ангела смерти». Тема эвтаназии тоже была неоднократно поднята в кино, но, опять же, в вампирском фильме она видится совершенно по-новому. Собственно, давайте вспомним, как обыграла жажду крови в своём романе Стефани Мейер — чтобы не убивать людей, её вампиры пьют кровь животных. И Мейер пришлось придумать такую отговорку, иначе не получилось бы создать позитивный образ вампира. Решение простое, но неуклюжее. Буффини же не нужны были позитивные вампиры, ей нужны были живые люди со сложными решениями, чтобы получилась драма, и её вариант выглядит куда изящнее.
Джордану удалось создать красивый, многогранный, небанальный, живой, и, главное, интересный фильм о вампирах. И даже если вы на дух не переносите мистику в кино, сырую английскую погоду или розовые ляжки Джеммы Артертон, вам обязательно понравится красота кадра — так давно уже никто не снимал. Сочетание серой современности с не менее серым XIX веком получилось настолько органичное, что порой начинаешь теряться во времени вместе с героиней фильма — какой год сейчас на дворе? Никакой. Люди не меняются. Мужчины всё так же считают женщин низшими существами. В Англии по-прежнему сыро и туманно. Время остановилось
