Метафизический кризис

Последние полгода радуют зрителя количеством картин украинских режиссеров. Если по части численности синусоида в приподнятой фазе, то качество неизменно остается внизу. Колебания кривой вызывают только редкие имена кинематографистов, как например, Александр Шапиро, именуемый не иначе как «лидер артхаусного кино в Украине». Впрочем, чуть ли не каждый фильм, снятый в нашей стране, таковы, поскольку кинематограф остается нишевым. Новый фильм автора побывавших на европейский фестивалях «Цикуты», «Путеводителя», «Happypeople» и прочих, объединяет шесть новелл о смерти, большинство из которых закончились собственными усилиями героев.

«Восемь» – столько частей должно было быть в картине, но одна выпала из-за отсутствия денег на этапе пост-продакшена, вторая – не вписалась в полотно на этапе монтажа. Впрочем, то же с уверенностью можно сказать и о первой истории, в которой отличительной чертой стало не самоубийство, а несчастный случай в противовес остальным пяти этюдам, где герои по тем или иным соображениям сводят счеты со своими, по большому счету, ничтожными жизнями.

Шапиро приоткрывает завесу, подглядывая за суицидниками за полчаса до смерти, и зритель готов кричать с места «Ну давай уже! Сигани с этого окна, хватай бритву и режь, закрути шнур вокруг шеи потуже!». Для этого хватает причин – тягостное нытье героя или откровенная гиперболизированная актерская игра, в которую первоначально уж слишком тяжело верится (ведь не может Владимир Стеклов настолько худо передать персонажа).

Каждая история, показанная на экране, вызывает ряд вопросов, на которые ответ так и не удается найти. Остается додумывать, почему решивший покончить с жизнью уходит из нее не тихо, а чуть ли не с фанфарами, записывая видеопрощание (и таких на фильм целых два)? Откуда у чинуши в загаженном фиолетовом памперсе, развязавшего противостояние силовиков с митингующими на Майдане, возникло такое болезненное сожаление о содеянном? Причем, настолько непреодолимое, что он готов уйти из праздного бытия, в котором рингтон разрывается украинским гимном, пока он самозабвенно нюхает кокс 500-гривневой купюрой? И в конце концов, зачем такой плохой звук?

 

 

Кстати, данная особенность наблюдалась и в ранних работах режиссера, но причина этого так и не выяснена. Оставалось внимательно вслушиваться да по обрывкам фраз догадываться, в чем же причина рокового поступка красавца с бокалом вина, расхаживающего по ванной с заготовкой жизненных цитат для пущего драматизма.

Первые несколько историй выглядели сатирой в гротескных тонах на общество и запросы потребления в диаметральных проявлениях, вторая часть фильма обрела серьезную тональность, уходя в абсолютно минорные ноты.

Разные полюса картины не приобрели что-либо общее, кроме заглавной темы (не касается первого эпизода), а только сильнее оттолкнулись друг от друга, из-за чего половина зала не выдержала психологизма, взваленного на головы господином Шапиро и открестилась от эпитета, данного режиссером через скайп-трансляцию: «Здравствуй, мой продвинутый зритель».

«Восемь» – один из самых непростых и неоднозначных фильмов, виденных мною за последнее время. После него сразу же захотелось пересмотреть фильмографию режиссера (что и было сделано, почти). Тем не менее, последняя работа Шапиро вышедшая на экраны перекликается с его творениями только стилистикой съемки, не более. Картина кажется несобранной, некоторые пазлы остались беспризорно валяться на полу, а открытые пустоты смущают глаз, неприкрыто зияя на свету. Довольствоваться остается местами откровенной провокацией, лицами узнаваемых актеров и темой, которая в каждой новелле раскрывается сызнова, обнаруживая самоубийство с новой стороны для фильма, но с обыденной для реальности, как бы жестоко это не звучало.